Олег Верещагин - Красный вереск [За други своя!]
— Ты… ты что?! Тебе плохо?!
— Хочешь сказать, что тебе хорошо? — прерывисто спросил Йерикка. — Я знаю, это глупость… это слабость… Завтра я опять буду сильным. Но сейчас никто не видит, а ты — ты не расскажешь… Это так трудно — быть сильным все время. Я тебе никогда не говорил, а ведь у меня есть девчонка. Она сестра Вийдана из Орлов. Того, погибшего.
— Из племени кровников? — глупо спросил Олег. Йерикка вздохнул:
— Представь, что Бранка — тоже. Это остановило бы тебя?
— Нет, — честно ответил Олег, мысленно поблагодарив богов, что Бранка — своя. — Но как же вы?..
— Никто ничего не знал. Видишь, я даже тебе не говорил… Мы встретились на той самой ярмарке, где я напился, и дальше встречались тайно. Боюсь, что она узнает, я погиб — и уйдет тоже…
"А ведь и Бранка!.." — обожгла Олега мысль, но он задавил ее и вслушался в быстрый шепот Йерикки:
— Если ты любишь Бранку, то поймешь, как это страшно — знать, что скоро ничего не будет и любить ты уже не сможешь, понимаешь — НИКОГДА!
— Я не думал об этом, — сказал Олег, и его вновь пронизал, страх. — И не хочу. Не хватало сойти с ума…
— Я уже успокоился, — Йерикка вздохнул: — Дурацкая слабость… Знаешь, — он приподнялся на локте, натянув плащи, — а мне сегодня шестнадцать лет.
— А?!. - только и смог спросить Олег.
— Не до этого было, забыл, — ответил Йерикка.
— Ну… поздравляю, — неловко объявил Олег. — Подарок за мной.
— А как же, — согласился Йерикка, — в живот ранят — добъёшь… Обидно все-таки.
Олег отодвинул с лица перевесившиеся через повязку волосы. Непонятно усмехнувшись, оттянул ее: — Пригодилась, видишь.
— Она тебя любит, — убежденно оказал Йерикка.
— Теперь-то… — горло Олега сжалось, он переглотнул и добавил: — Только хуже. Гоймиру будет легче умирать, чем мне.
— Наверное, — согласился Йерикка. — Только это страшно — умирать с пустой душой… Ничего, что я болтаю? Ты, может, спать хочешь?
— Нет, пусть…
— Понимаешь, — извиняющимся тоном объяснил Йерикка, — если я остановлюсь, то начну думать, а это опасно, можно додуматься до самых разных вещей…
— А я все-таки думаю, — признался Олег. — Если меня не будет… я бы хотел, чтобы… ну… чтобы у Бранки родился сын. Раньше я думал, что это чушь. Да и лет мне… А сейчас мне хочется, чтобы был… Как ты думаешь, вот по Верье… я же не ваш… но всё-таки… может так случиться, что моя душа, или как там у вас — в него?
Йерикка, серьезно притихший было, вдруг приглушенно засмеялся и, задыхаясь от этого сдерживаемого смеха, навалился на Олега и начал тузить его под ребра, приговаривая:
— Ах ты… ах, сопляк нахальный!.. У него вон какие мысли!.. Он вон о чем думает!..
Олег отпихивался, почти рассердившись сперва, но потом и его разобрал смех:
— Сам-то… То-то слышно, в весях жалуются, что девки рыжих в подоле приносят, а он мне тут о своей большой и светлой любви рассказывает! Или на деда позавидовал? Позавидовал, да?!
Проснувшийся Холод вызверился:
— Да будет на вас угомон?! Кой кулачный бой в ночь-полночь?! По смерть выспаться не дают!
— Отоспишься! — завопил Олег, но Йерикка придержал его:
— Спим, спим уже.
— Спим, — передразнил Холод. — Теперь-то…
— Я Морока видел, — вспомнил Олег, — с ним все в порядке.
— И то добро, — Холод зевнул, утопив в этом зевке еще какие-то слова.
Они снова устроилась с головами под плащами, пошуршали уже примятым вереском и, успокоившись, начали в самом деле засыпать…
…Облачность к утру сгустилась, и пролился короткий холодный дождь. За позициями горных стрелков начали разворачиваться прибывшие наконец-то орудия. Невыспавшиеся и злые артиллеристы на чем свет стоит кляли. погоду, начальство, врага, службу, самих себя, как это часто делают люди на войне.
* * *Холод поднялся первым. Это было вызвано просто-напросто непреодолимой необходимостью чисто физиологического свойства. Делать свои дела он начал в сторону врага….
…Потом Олег часто вспоминал, как это было. Раздался противный воющий звук. Олег посмотрел на Йерикку, силясь вспомнить, почему этот звук ему знаком… Йерикка побледнел, а потом — над камнями с треском встал черно-рыжий куст, и Холод, взмахнув руками, покатился по камням. Подальше встал еще один куст… послышался грохот… еще… еще…
Артиллерия противника начала обстрел.
— Холод! — заорал Йерикка, вскакивая. Они с Олегом подбежали к мальчишке, который сел на камнях. По лицу у него текла кровь — Холод разбил себе лоб, пока катился. Он слегка растерянно посмотрел на друзей, попытался подняться, сел снова, держась за живот. — Ты что?! — подбежавший Йерикка положил ладонь на плечо Холода. Тот удивленно сказал:
— Йерикка, лезут они. Наружу-то…
— Кто лезет, боги?! — сердито, но с облегчением спросил Йерикка.
А Олег уже понял, КТО, и почувствовал, как слабеют ноги, по спине струится мерзкий липкий пот, а во рту появляется отчетливый вкус медной ручки. Холод держал ладони у живота, а из-под них вылезали дымящиеся синевато-красные внутренности.
Йерикка тормошил Холода, а тот, извиняющеся улыбаясь, продолжал сидеть и придерживать живот. Пока Олег не сказал хрипло:
— Эрик, у него…
Йерикка все сразу понял. Отступив на шаг, он закусил губу:
— Йо-ойаа… — сказал он, словно это его ранили.
— То что?! — Холод вскочил, и внутренности ПЕРЕПЛЕСНУЛИСЬ через руки на камни. — Уух! — вскрикнул мальчик, падая на колени и… заталкивая внутренности обратно. — Братцы, — он поднял большие глаза на Йериккку и Олега, стоявших рядом, — в обрат-то они не лезут. Что они не лезут-то?
— Конец, — отчетливо сказал Йерикка.
— Нет, — неверяще и тихо ответил Холод, — не хочу я! — протестующе добавил он. — Что ж вы стоите?!
Снаряд разорвался неподалеку. Мальчишки упали, вдавились в камни, вздрагивая — их подбросило еще одним взрывом, совсем близким, щебень забарабанил по спинам. Олега обрызгало чем-то теплым, что-то со стуком упало рядом, покатилось… Не поднимаясь, Олег скосил глаза.
По камням, подскакивая, катилась голова Холода, показывая то русый затылок, то идеально ровный срез шеи — ало-белый, то оставшееся испуганно-удивленным лицо. Тело по-прежнему стояло на коленях, и из обрубка шеи невероятно красиво била кровь — буквально какие-то две секунды. Потом Холод… то, что было Холодом, упало. Олег лишь теперь сообразил, что его милосердно обезглавил снарядный осколок…
— Вставай скорее! — Йерикка рванул Олега за плечо.
— Что случилось? — Олег поднялся, еще ничего не понимая.
— Ты что, не понимаешь?! Они сейчас наступают за огнем, бежим!
— О! — до Олега дошел весь ужас ситуации. Он побежал за Йериккой, который на бегу схватил пулемет и, обдирая локти, грудь, колени и живот, грохнулся на камни, выдвигая вперед оружие.
Цепочки стрелков быстро перемещались по камням. До них оставалось шагов триста, не больше.
— Суки, — процедил Йерикка. Олег никогда еще не видел у него такого лица. — Ну, сейчас…
— Ого, их много! — Олег перехватил автомат, нажал на предохранитель, ставя его на автоматический огонь.
— Бей, не считай! — крикнул Йерикка и нажал спуск, словно душил врага своими руками. — Вот нам наша земля! Вот вам наша свобода! Вот вам наши города, вот вам наше небо, вот вам наши девчонки, вот, вот, вот! — он молниеносно сменял магазин, дернул рукоятку и продолжал стрелять. — Жрите бесплатно, вот вам пять хлебов, вот две рыбы, на всех хватит, да ещё и останется, стадо!
Олег присоединился к нему — расстояние было самое то для «калаша». Стрелки, рассыпавшись за камни продолжали двигаться, прикрывая друг друга огнем. Олег выпустил два осколочных тромблона, кто-то еще стрелял неподалеку, но врага это не останавливало уже, он рвался вперед…
Грохот «утёса» перекрыл пальбу обеих сторон. Видно было, как падают наступающие, бегут назад и тоже падают, как пули высекают искры и крошку из камней. Пулемёт бил, пока стрелки не оказались вне пределов досягаемости огня, оставив на камнях трупы.
— Я думал, не отобьёмся, — Олег не сразу попал направляющими тромблона в нарезы ствола и засмеялся: — Руки трясутся, прикинь?!
— У меня тоже мелькнула такая мыслишка, — нервно согласился Йерикка. — Вовремя проснулись пулеметчики!
Они разом вспомнили о Холоде и оглянулись. Его тело по-прежнему лежало на камнях.
— Что ж, повезло, — почти равнодушно сказал Йерикка. — От такой раны он бы не скоро умер, да еще и замучился бы…
— Морок сойдет с ума, — вздохнул Олег, — они ж душа в душу жили… Надо его отнести отсюда, пошли?
— Пошли, — Йерикка встал…
…В этом было что-то дико-сюрреалистическое. Йерикка и Олег несли под мышки и за ноги тело, на животе которого лежала голова, изумленно глядевшая на мир. Выглядело бы даже смешно… если бы не выглядело так страшно.
